– Вот здесь они не пройдут, – пояснил Миша командиру, тыкая пальцем в стереомонитор. – Здесь мы не только запаяли дверь, но еще и поставили мину. Так что пусть суются. В воде ее дальность поражения будет не слишком велика, но они точно оглохнут и получат контузию. Ну а здесь…

– Если вскроют и угадают направление движения, то нашим не поздоровится, – завершил фразу Минаков. – Нужно их предупредить.

Теперь он задействовал свою сенсорную перчатку, дабы уже через собственный компьютер и проводную скрутку соединиться с компьютером Лизы, а затем через него, по проводу, с компьютером Владимира Михеевича.

– Задача понятна, – доложили оттуда. И ясно, что доложили не голосом, а с помощью клавиш и, опять же, по не слишком длинной цепи технических устройств.

Где-то там один из водолазов покинул акваторию работ и переместился к месту, предположительно удобному для засады. Чувствительность аппаратуры Гитуляра не позволяла отслеживать медленно плывущего человека по шуму, так что результат рейда Минаков и остальные могли узнать только из будущего доклада. Зато даже без всяких компьютерных выкрутасов они все почувствовали, как колыхнулась поверхность целлофана, когда где-то в извилинах коридора подорвалась порция взрывчатки. Если это не было работой сапера-подводника, то количество местных аквалангистов почти наверняка поубавилось.

На лодке имелись проблемы. Нет, не с техникой, хотя и с ней тоже, ибо все-таки в машине было сто семьдесят метров длины, а состояла она из ста семидесяти тысяч деталей разной формы и веса, подогнанных друг к другу с точностью, достаточной для составления единого, иерархически связного целого. То была старая лодка-монстр. Когда-то давно, в прошлом веке, их сделали восемнадцать штук. Пожалуй, они стали тогда самым страшным трезубцем бога Посейдона. В их гигантском брюхе, в подводном водоизмещении, достигающем девятнадцать тысяч тонн, помещались двадцать четыре ракеты, в свою очередь, способные делиться на десять-четырнадцать частей индивидуального наведения. И каждая мощью по сто двадцать тысяч тонн тротила. Так что любая из восемнадцати в отдельности являлась как бы выключателем. Достаточно было тронуть клавишу, то есть провернуть парочку ключей где-то в недрах чудовищного брюха, и любая страна, или группа стран, выключалась из общего исторического процесса. Однако проплавав несколько десятилетий, ни одна из лодок так и не задействовала своего оружия. Всегда что-то мешало: то опасение ответного хода подвергнувшихся «выключению», то научное шаманство предсказателей «ядерной зимы», то, в конце концов, просто опасение, что, не дай бог, все расчеты по применению «выключателя» окажутся пшиком – чем тогда пугать разочарованный в безграничных возможностях человека по сотворению апокалипсиса «шарик»?

Когда времена переменились и в конгрессе обосновались не наделенные воображением и тягой к гигантизму скупцы, Пентагон едва-едва сумел уберечь своих стосемидесятиметровых малюток от попадания в утиль. «Ай-момент! – сказали оттуда. – Считаете, что стратегические подводные силы более не нужны и смертельно опасных врагов более нет? О'кей! Но ведь этим странно подобревшим земным шариком следует как-то хитро управлять, так? Обещанные всем и каждому пряники – это хорошо. Но ведь некоторые, с не совсем отшибленной памятью, могут все-таки припомнить, что куснуть так и не дали, верно? И тогда потребуется плеточка. Давайте переделаем наших толстобрюхих – тринадцати метров ширины – подопечных во что-нибудь другое, а? Например, в многоцелевые подводные крейсера-разведчики, способные, между делом, тайно доставлять куда следует тонкие пинцеты глобализма – войска специального назначения? А еще чиркать где требуется скальпелем – высокоточной (нет, нет, совершенно не ядерной) крылатой ракетой? Ведь из этого получится очень большая экономия, правда?» В общем, скряг в Конгрессе уломали.

Теперь почти все из «восемнадцати ребят» так и остались в строю. Их идеально подогнанные редукторы, муфты сцепления и гребные валы оказали им великолепную услугу. Благодаря инженерно-конструкторскому гению, вся эта связанная с атомной мощью механика – на редкость малошумна. Даже теперь, в тридцатых годах, несмотря на солидный износ некоторых узлов и, кроме того, развитие средств обнаружения, лодки марки «Огайо» остаются одними из самых «тихих» на планете.

Так что проблем с техникой почти не существовало. Проблемы были в другом – в людях. По крайней мере, так считал Лоджи Хеллер, командир подводного крейсера «Колорадо». И он знал, когда начались эти проблемы. И когда оказался заложен первый кирпичик этих проблем.

Кирпич оказался очередной поправкой к Конституции Соединенных Штатов Америки. Заложили его в две тысячи двадцатом.

Что есть рукопашная под водой? если здесь, в воздушном океане на земле, раунд в боксе длится две минуты – а ведь это бой, ограниченный правилами? Конечно, помимо правил придуманных человеком игр, все и всюду окантовано природными законами, и в воде, в среде с иными параметрами, они ощущаются по-иному. Сила тяжести уравновешена, зато движения требуют усилия, громадных затрат энергии. И все равно они медлительны, будто люди изменили масштаб и стали ближе к гигантам-китам. И несмотря на это замедление, бой в воде, тем более бой, от которого нельзя уклониться и бежать, скоротечен. За счет непредусмотренной экипировки той и другой стороны здесь нет дальнодействующего оружия. Нет пуль-стрел протяженностью в ладонь, не применяются ультразвуковые гидропистолеты и обещанные, возможно действительно стоящие на вооружении чьих-то водолазов, сине-зеленые лазеры. Да, кое-чего из перечисленного и не получилось бы применить в скученном пространстве затопленных корабельных проходов, а что-то бы, наоборот, имело б убийственно эффективный показатель – эдакое локально-абсолютное оружие. Но что говорить, если у обеих сторон ничего такого не имелось.

Понятно, на чьей стороне изначально была инициатива. Но она же связывалась временными параметрами и полной неясностью насчет реакции оппонента. И человеческие ресурсы нападающих были донельзя ограничены. Но зато у них имелись система слежения, компьютерные программы, позволяющие сопоставлять шумы, распространяющиеся по переборкам и делающие заключения о том, где, в каком месте ожидается прорыв. Затем требовался расчет оптимального места засады, пути подхода-отхода. Не все додумывал компьютер, какие-то шаги оставались за человеком, ибо тут ставились задачи с так называемыми неполными данными, и варианты решения разветвлялись.

Однажды выбор происходил. Где-то там, в лабиринте затопленных переходов, под маскировкой шума откачивающих воду помп, некие люди в ластах пытались в очередной раз проверить закон старика Архимеда, тот самый, об объеме выталкиваемым телом воды. Если их не получалось остановить заранее установленным минированием, в дело включался донельзя примитивный предмет – боевой десантный нож. Между прочим, и десантный для суши, и десантный для моря сделаны по одному принципу. Разве что предназначенный для глубин раза в полтора длинней. Понимаете, может случиться, что им придется распарывать брюхо рыбе марки «акула белая», а это совершенно не то же самое, что в свете луны полоснуть горло зевающему часовому. Требуется большая глубина пореза. Ну а здесь наведенный компьютером нож работал против людей. У них наличествовало не только горло, а еще всякие чудесные трубки-вентили, делающие их рыбами.